Представим, что Донбасс возвращается под контроль Киева – но через 20 лет

Представим, что Донбасс возвращается под контроль Киева – но через 20 лет

К тому моменту в Донецке существует проспект Захарченко, площадь Моторолы, переулок Гиви. И в этот момент мы услышим дискуссию о том, что нельзя трогать историю. Потому что она «наша общая».

Левая повестка в Украине дискредитирована. По трем причинам

Первая причина – компартия. Та самая, которая в Украине была не про левые идеалы, а про Советский Союз. Которая на своих знаменах носила идею империи, реванша и Таможенного союза. Вдобавок, на каждом из этих знамен был пропечатан прейскурант. Заручиться ее голосами мог любой, кто готов был платить, – пишет Павел Казарин для Крым.реалии.

Компартия сделала ностальгию бизнесом. Она охотно меняла ее на должности, депутатские мандаты и доходы. В 90-е у нее было все: региональные структуры, программа и избиратели. За 25 лет она потеряла все. И пошла на дно вместе с томиком Маркса.

 Вторая причина – новые украинские левые. Они пытались быть молодыми и современными, походить на европейских антиглобалистов и дистанцироваться от коллективной бабушки. Но они не выдержали испытания 2014-м годом – в тот момент, когда нужно было определяться со стороной баррикад, они выбрали «мир ценой капитуляции». Вероятно, злые языки были правы – и пульт управления «новыми левыми» был там же, где и пульт управления «старыми». В Москве.

Но есть еще и третья причина. Та, по которой «искренним левым», не попавшим в первые две группы, приходится топтаться на обочине. А именно – отношения с прошлым, настоящим и будущим.

Для левых «время» дискретно, а для правых оно – непрерывная прямая. Поэтому для «правого» ошибка истории – это искривление, которое должно быть исправлено. А для левого история вторична, в то время как нынешнее положение дел – это статус-кво, константа, которую нужно просто учитывать как данность.

В итоге, левые предлагают не исправлять ошибки прошлого. Мол, была русификация в Украине, ну и что? Не отвечать же на нее теперь украинизацией! В ответ из правого лагеря раздается возмущение: «а почему, собственно, не исправлять»? Почему перекос прошлого, совершавшийся для сохранения политического контроля метрополии над колонией, должен существовать дальше?

Представим, что Донбасс возвращается под контроль Киева – но через 20 лет. И к тому моменту в Донецке существует проспект Захарченко, площадь Моторолы, переулок Гиви. И в этот момент мы услышим дискуссию о том, что нельзя трогать историю. Потому что она «наша общая».

А наша ли? Это нам нынешним ответ кажется очевидным, но мы понятия не имеем, что скажут через двадцать лет. В конце концов, существует же в Симферополе улица Бела Куна. Того самого, который заведовал красным террором в Крыму и топил баржи с белыми офицерами. Ее существование тоже оправдывали «общей историей».

Воевать с империей, отвергая исторический контекст, довольно непросто. Хотя бы потому, что сама империя всегда активно использует прошлое для легитимации настоящего. В той же Карелии Москва активно ассимилировала карелов, доведя их общую численность с 37,2% в 1926 году до 7,2% в 2010-м. Впрочем, не Советским Союзом единым – любая другая империя точно так же ассимилировала провинции, заставляя местных примыкать к новому большинству. И точно так же любое обретение независимости сопровождалось обратным процессом. Тем самым, что абсолютно неприемлем для поборника левой идеологии.

Особенность украинской реальности в том, что страна сегодня занимается нацстроительством в режиме прямого эфира. В том числе и историческим. Конструирует тот самый исторический миф, который в любой стране выполняет роль контура по периметру границ. В рамках подобного мифотворчества национальная история всегда представляется как прямая, уходящая в глубь веков.

Параллели проводятся, ревизия персонажей идет, из сложного сооружается непротиворечивое. Бессмысленно упрекать этот процесс в недостаточном историзме – он вообще мало связан с наукой как исторической дисциплиной. Это явление вообще принадлежит к категории национального мифа. Того самого, что есть у любой существующей страны.

Подобный процесс не может не быть ретроспективным. И, одновременно, он же отзеркаливается на реальность. Ту самую, в которой проблемы дня сегодняшнего предстают как следствия ошибок прошлого. Те самые ошибки, которые правые предлагают исправлять. В том числе, при помощи государственного вмешательства. А это вмешательство для левых – синоним насилия над личностью.

«Левые» угодили в ловушку. Потому что война – это всегда торжество правой идеологии. Только она дает государству право переодеть гражданина в солдата и отправить в окопы. Только она ставит коллективную идентичность выше индивидуальной свободы. Только она возводит в приоритет «общее» над «частным».

В итоге, «левая идеология» – даже дистиллированная от российского вливания – обречена оставаться маргинальной в Украине. Она просто вне контекста времени и процессов. Ее время наступит позже.

В тот момент, когда Украина выиграет войну. Или проиграет.