«Мы все здесь немного сумасшедшие», - откровения заместителей городского головы Николаевки

Есть много профессий, когда выполнение служебных обязанностей сопряжено с риском для жизни и здоровья. Выбирая такую – рисковую – профессию, люди понимают, на что идут. То есть, это их осознанный выбор. 

Но это – в мирное время. Во время войны все по-другому.

Разве могли представить себе две женщины – заместители Николаевского городского головы Елена Осипенко и Валентина Гребенюк, что им придется работать под обстрелами?! Что о личной эвакуации в безопасные регионы им придется думать в последнюю очередь? Возможно, в самую последнюю…

Полтора года назад они с радостью приняли предложение мэра Николаевки Александра Гадяцкого пойти к нему в заместители. Ни секунды не сомневались: руководитель – авторитетный, команда подбирается дружная и толковая. Согласились, и добросовестно выполняли свои служебные обязанности. 

Как почти все в Украине, до последнего не верили, что Путин нападет. Как не верили и в то, что война придет в наши края.

Но война пришла. И Николаевская территориальная громада одной из первых в Краматорском районе Донецкой области оказалась в числе пострадавших от артобстрелов.

Во время войны нет мужской или женской работы

В Николаевском горсовете эвакуировалась большая часть аппарата управления. Часть сотрудников, конечно, трудится на «удаленке». А вот руководство громады – на своих рабочих местах, причем, в полном составе. В том числе, и его женская часть.

- А я думал, что в связи с обострившейся военной ситуацией в Николаевской громаде вас давно распустили по домам. А сегодня (10 июня – прим. автора) смотрю на фото в соцсетях: Александр Гадяцкий проводит рабочее совещание, и вижу в кабинете мэра и Елену Осипенко, и Валентину Гребенюк. Значит, продолжаете работать?,- адресую первый вопрос от «Карачуна» Елене Осипенко.

– А что тут удивительного? Мы – одна команда. Поэтому работаем, как и раньше. А что женщины… Так война не делает скидку на пол человека: одинаково рискуют и женщины, и мужчины. Если честно: Александр Иванович Гадяцкий нас не держит (понимая все риски), но мы его не бросаем.

Не знаю, поймете ли: я не могу вот так взять, все бросить и уехать. Вот, например, в нашем аппарате управления осталась сотрудница, которая занималась воинским учетом. А сегодня ее дом попал под обстрел. Представляете, какой шок пережил человек! И таких людей и ситуаций в нашей громаде огромное количество. Мы стараемся помочь им, чем только можем. 

Например, Александр Иванович каждый день возит бабушек в Славянск, чтобы они в банкомате могли снять свои пенсии (у нас, в Николаевке, банкоматы не загружаются наличкой). 

Или вот, к примеру, сегодня организовали доставку пенсий в Райгородок. Порядка 250 человек получили пенсии по линии «Укрпошти».

Хотя сейчас основное направление работы руководства громады – эвакуация населения.

- Вы сказали: 250 человек в Райгородке получили сегодня пенсию. Неужели столь большое количество людей отказались от эвакуации? Ведь Райгородок уже обстреливается жестко!

- Сейчас от обстрелов достается в основном поселку Донецкое и той части Райгородка, что под меловой горой. А в том районе поселка, что ближе к Николаевке, пока чуть тише. 

- Не секрет, что и сама Николаевка в последнее время живет под обстрелами. Вы же наверняка понимаете, что прилететь может когда угодно и куда угодно. Например, в здание исполкома…

- Когда обстреливают особенно сильно, бежим в укрытие. Но и там бывает жутковато находиться: во время сильных взрывов пол под ногами вздрагивает. Хотя все понимают: до укрытия можем не успеть добежать. Как вы уже, наверное, знаете, у нас сегодня во время артобстрела мужчине руку оторвало: стоял на балконе, курил. Разве мог он предполагать, что случится такой ужас? 

И при этом в Николаевке остается много жителей, просто очень много людей! 

- Насколько я знаю, вы живете в Славянске. А как добираетесь сейчас на работу в Николаевку?

- По-разному. Иногда Александр Иванович Гадяцкий на служебном автомобиле отвозит. Иногда ездим с другими заместителями: Анатолием Ченцовым, Владимиром Проскуниным. Бывает, полиция подвозит. 

- Но если военная ситуация будет и дальше ухудшаться, придется эвакуироваться и вам, Елена Анатольевна. Уже собрали «тревожный чемоданчик»? Знаете, куда будете уезжать?

- Такой «чемоданчик» (обычная сумка) собран давно. А уезжать… Четыре дня у нас было относительно тихо. А вот сегодня случился этот ужас. Конечно, если придет время и придется все бросать, уеду во Львов. 

Чувство страха есть у каждого человека

Теперь вопросы от «Карачуна» Валентине Гребенюк:

- Вы, Валентина Павловна, тоже ежедневно ездите со Славянска в Николаевку на работу даже в это, горячее время? 

– Конечно. Изредка в воскресенье нам дают выходной. Такова специфика моей должности. 

- А бывает такое, что вот выехали на работу, а в дороге начался обстрел?

- Было, и не раз. Своими глазами видела, как разрываются кассетные бомбы. 

- Женщины, как известно, отличаются от мужчин повышенной эмоциональностью и, наверное, особенным чувством самосохранения. Можете словами описать, что ощущаете во время артобстрела?

- Жуть и страх. Мы здесь все немного сумасшедшие. Я не шучу. Ну, разве может нормальный человек каждый день работать в экстремальном режиме?! 

Нас бомбят, а мы только пригибаемся. Нет, конечно, спускаемся в укрытие, когда совсем уже невмоготу. И нервы, бывает, уже на пределе. Но чувство ответственности перед людьми – жителями нашей громады – пересиливает все страхи. 

Хотя, сегодня, например, по Николаевке было шесть обстрелов. Конечно, нам было страшно. Жить то хочется всем. 

- Не могу представить вас, Валентина Павловна, в каске и бронежилете. Логичнее – с дамской сумочкой под цвет туфель. Вам хоть выдали какие-нибудь средства индивидуальной защиты?

- Нет, не выдали. Мы же не военнообязанные. Да и не знаю, нужны ли они нам…

- Звучат ли в руководстве Николаевской громады какие-то сроки, после которых нужно будет эвакуироваться?

- Никакого дэдлайна нам еще никто не установил. Работаем, смотрим по ситуации. Ждем решения нашего руководителя. 

- Уже решили, куда будете эвакуироваться?

- Вся моя семья сейчас – в Западной Украине. И меня давно зовут к себе, потому что очень переживают за мою безопасность. Я, как могу, успокаиваю их, говорю, что все будет хорошо. И сама в это верю.