Как славянский фермер пытается спасти урожай пшеницы

17 августа «Карачун» опубликовал статью под названием «Фермеры Славянска: о настоящей цене хлеба узнаем через год». В ней, напомним, ведущие фермеры Краматорского района рассказали «Карачуну» об итогах жатвы ранних зерновых культур.

Как и следовало ожидать, урожайность пшеницы в этом году низкая. Что не удивительно, учитывая в каких условиях проходила жатва во многих хозяйствах Донецкой области: обстрелы, сожженные пшеничные поля, нехватка комбайнеров, запредельные цены на горюче-смазочные материалы и. т.д. В некоторых хозяйствах урожайность по сравнению с прошлым годом упала вдвое.

Но низкая урожайность – только часть проблемы.

Этим летом многие фермеры, чьи поля расположены недалеко от линии фронта, впервые столкнулись с неожиданной проблемой: как, кому продать выращенный урожай пшеницы? Мало того, что цены на пшеницу упали в четыре раза (против прошлого года), так купить зерно даже за копейки желающих не густо. Оно и понятно: что дальше с ним делать, если из портов Одессы до сих пор не вывезены миллионы тонн пшеницы прошлогоднего урожая?!

Критическая ситуация с реализацией пшеницы наблюдается сейчас у многих фермеров Донецкой области. Особенно острая она в фермерском хозяйстве «Слава Донбасса». Его земли расположены на территории Краматорского и Бахмутского районов – там, где расстояние от полей до линии фронта позволяет обстреливать территорию из ствольной артиллерии.

Но, несмотря на все риски, хлеборобы ФХ «Слава Донбасса» таки вырастили и собрали урожай ранних зерновых культур. Пусть и не такой богатый, как в прошлом году, но все-таки собрали!

- А дальше – что с ним делать? Кому продавать? Никто из покупателей к нам не приезжает! Мы готовы продавать пшеницу по самой низкой цене, но покупателей все равно нет. Боятся ехать к нам!, – рассказывал журналисту «Карачуна» руководитель фермерского хозяйства «Слава Донбасса» Николай Скрипниченко.

С тех пор прошло почти три недели. Статья «Фермеры Славянска: о настоящей цене хлеба узнаем через год» получила широкую огласку – ее прочитали более пяти тысяч человек. Среди читателей наверняка были и должностные лица из властных структур. А, значит, была надежда, что проблема как-то сдвинется с места.

В надежде на эти изменения к лучшему, журналист «Карачуна» решил снова поговорить с Николаем Скрипниченко.

- Уже всю пшеницу продали? – спрашиваю у фермера.

– Да где там! Нет покупателей! Иногда звонят по телефону, интересуются ценой. Но как только узнают, куда нужно ехать за зерном, сразу теряют интерес. Я понимаю покупателей: боятся ехать в нашу сторону. Никто не хочет рисковать. А вот наши комбайнеры не боялись, рисковали. Мы не прекращали зерноуборочные работы даже тогда, когда на соседние поля «прилетало». Была надежда: соберем урожай, рассчитаемся по кредитам, с пайщиками. О прибылях в этом году, конечно, и не мечтали. Но не могли представить, что возникнет проблема реализации пшеницы даже по копеечным ценам! Одну-две машины, груженные пшеницей, продали – какие это деньги? Копейки.

- Цены до сих пор «ниже плинтуса» – полторы тысячи гривен за тонну зерна?

– Даже по этой цене нет покупателей! Мы ведь не торгуемся. Готовы договариваться. Только не с кем…

Зато знаете, кто нас сразу нашел? Налоговая и статистика. Требуют отчетов. А у нас недавно склад с зерном разбомбили. Сколько пшенички уничтожено, сколько ее с землей, камешками, мусором смешано в результате того проклятого обстрела! А от нас требуют отчет о нанесенном ущербе. А как я сейчас могу посчитать тот вред – «на глаз»?

Моя бухгалтер мне говорит: налоговая и статистика требуют отчеты. Как отчитываться? Успокаиваю ее: «Война закончится – отчитаемся…».

Я понимаю: у налоговиков, работников управления статистики – своя работа. Но почему-то никто не думает о том, как помочь нам, фермерам, реализовать выращенный урожай. Словно отчеты сейчас – самое важное занятие.

- А из районной или областной государственной администраций – неужели никто вам не звонил после той статьи?

– Ни одного звонка не было. Может быть, не читали статью. Может, есть другие неотложные проблемы. С той же эвакуацией людей, например.

- А если, не дай Бог, завтра встанет вопрос эвакуации пшеницы – разве это не проблема государственного значения?

– Конечно, зерно надо спасать. Ибо часть пшеницы уже потеряна. И не только из-за того проклятого вражеского «прилета». Есть немало пшеницы, которая начала прорастать. Часть пшеницы уже «коржами» пошла.

– Так быстро? Почему?

– Потому что у нас нет нормальных условий для хранения зерна. Прошли дожди, где-то влага подмочила пшеничку – все, процесс прорастания пошел.

– И что теперь с ней делать?

- Наверное, в ставок отвезем, на корм рыбе.

– Есть еще вариант: выдать зерно людям на паи.

– Уже выдали: по две с половиной тонны на пай. В прошлом году с пайщиками я рассчитывался деньгами: по 15 тысяч гривен на пай. В этом году о деньгах не может быть и речи – только зерном. Выдали пшеницу всем пайщикам, кто остался на месте. В общей сложности у нас около 300 пайщиков. А вот с теми, кто выехал, как я могу рассчитаться?

– До войны фермеры неплохо зарабатывали. Заниматься растениеводством – это был прибыльный бизнес. Учитывая печальные реалии нынешнего сельскохозяйственного года, не возникают ли у вас мысли бросить этот бизнес?

– Говорите, бизнес? Какой же это бизнес, если при себестоимости тонны пшеницы 5-6 тысяч гривен, я готов продавать ее по полторы тысячи и даже дешевле…

А что касается бросить заниматься фермерством… Надеюсь, что до этого не дойдет. Верю в лучшие времена. Поэтому уже думаю о планах на следующий год. На посевную оставил около 80 тонн пшеницы. До войны сеяли обычно 300 тонн! Если не помешают военные действия, будем сеять.

Правда, до этого еще нужно убрать подсолнечник. А солярка – 54 гривны литр. А этот подсолнечник потом еще предстоит продать. И с этим тоже, прогнозирую, будут проблемы. Так сейчас и живем.